Пустельга, или «Опасная зона — работа мозга»

Последний день лета. Настроение из стрекозино-поющего медленно становится рабоче-серьезным. И похоже, не у меня одной такое переключение режимов. В блогоразделе ГП снова становится людно. Кто-то оцифровывает заметки на манжетах, кто-то планирует посещения выставок, кто-то анализирует Толкина.  Что ж, я снова в замечательной компании. Привет, осенний Город!

Попытаюсь и я что-нибудь «задокументировать» — память услужливо подсказывает омерзительное словечко из перевода, который сейчас в работе, неромантично и нехудожественно, зато долго искать не надо. Не проанализировать (куда там, все навыки солнцем выжжены), но поделиться удивлением.

Третий день вертится в голове строчка из песенки «Dirty Paws» очень симпатичной исландской группы «Of Monsters and Men»: «Jumping up and down the floor, my head is an animal…» И действительно, иногда кажется, что аппарат для восприятия, переработки и передачи информации существует где-то отдельно от того, на чьей шее установлен.  Прыгает, строит рожицы. Иногда мешает. Иногда помогает. Иногда оставляет в недоумении.

Событие вроде микроскопическое. Еду я в командировку в Челябинск — переводить семинар для учителей.  Дорога так себе, машина хорошая, на заднем сидении удобно. Любуюсь пейзажами. И вдруг внимание привлекает нечто необычное: на осинке у самой дороги сидит и так же, как я, вертит головой птах. По виду — увеличенный раз в пять воробей. Сова? Нет. Орел? Маловат будет. Интересно, кто это? Да бог его знает. Едем дальше. А километров через тридцать случается ситуация «есть контакт». На другой осинке еще одна такая же птичка. И словно поисковая система завершила процесс перебора вариантов — в голове четко звучит: «пустельга». Что это еще за пустельга? Откуда? Никогда я птичками особо не интересовалась (за исключением сов, конечно же, но они редкое исключение, подтверждающее правило). И все-таки и картинка перед глазами, и даже видовая принадлежность вырисовалась. Соколиные. Вот это да!

И так мне стало любопытно, что, приехав домой, я не поленилась и заглянула в яндексы-википедии. Прав был мой внутренний гугл. Она (или он).

Странная все-таки штука память. Или это не память? Где находится тот жесткий диск, с которого вот так считывается информация? И почему не всегда она приходит, когда нужно, зато непременно «всплывает», когда смысла в ней вроде и нет никакого. Задумалась. Сложно с непривычки. Пойду кофе выпью. С кардамоном и мускатным орехом. А вам для развлечения — картинка и песенка.

Пустельга обыкновенная, ужасно симпатичная

Да вот, кстати. Интересный, кажется, фильм, где звучит эта история про «грязные лапки». «The Secret Life of Walter Mitty». Ожидается в конце года. Наверное, схожу. Хотя бы из-за пейзажей. А о семинаре для учителей напишу, пожалуй, в следующей заметочке. Тоже хорошая тема.

О пустельге в Википедии

Шестнадцать против одного или (Не)ограниченные возможности (версия 2.0)

«− Вы в качестве консультанта приглашены к нам, профессор? − спросил Берлиоз.
− Да, консультантом.
− Вы − немец? − осведомился Бездомный.
− Я-то?.. − Переспросил профессор и вдруг задумался. − Да, пожалуй, немец… − сказал он.
− Вы по-русски здорово говорите, − заметил Бездомный.
− О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, − ответил профессор.
− А у вас какая специальность? − осведомился Берлиоз.
− Я − специалист по черной магии.»

Прилетела ко мне на днях такая замечательная ссылка.

Про гиперполиглотов пишется и говорится в последнее время достаточно много.  Два языка. Пятнадцать языков. Без видимых усилий «переключаются» с одного на другой. Расширенные функции процессора.

А меня все в крайности бросает. И вспомнился мне другой клип (ну и что, что там в конце моя фамилия — я не о том сейчас).

Один язык с трудом. Ни одного языка. Ноги не той формы. Пальцев меньше. Походка кособокая. С чипом беда? Процессор изготовлен в Китае кустарным способом?

Почему у меня ощущение, что эти расходящиеся линии сходятся, да не в бесконечности, а прямо здесь, рядом?

Он учил меня  французскому и ивриту, пел в хоре оперного театра где-то в Лондоне и чуть ли не с самим Крамником сражался в шахматы. Страдал десятком аллергий, включая (внимание!) аллергию на солнечный свет — у него глаза от солнца слезились. Ходил, странно подпрыгивая. Рассказывал о повторяющемся сне: «Я живу на острове. Один. Потому что главный». Не знал, что делать со мной, когда я у него на плече рыдала от очередной несчастной любви. Обладал роскошным баритоном, легко научился играть на гитаре, но слушать его не любили. Потому что чего-то не хватало в его пении. Эмоций, что ли… И в речи тоже. Да, помню, мне всегда казались чуть механическими его интонации. Однажды он уехал далеко-далеко и зажил там счастливо и спокойно. Каждый год поздравляет меня из своего далека с днем рождения. Потому что помнит наизусть. Да не от того, что как-то по-особому относится. Просто память такая. Все помнит.

Ее в 1998-м выгнали из школы, объявив необучаемой. У нее эписиндром и сомнительный, но перечеркивающий жизнь диагноз «умственная отсталость». Она играет в «Особом театре». Очень верно, хотя и не очень уверенно поет Autumn Leaves. Может наизусть выучить текст любой длины. Обладает приятным голосом. Чего-то не хватает в ее исполнении. Эмоций, что ли… И в речи интонации чуть механические. Всегда знает, что и где нужно делать. Когда она входит в комнату, все как-то внутренне «подбираются». Почему-то становится понятно, что она здесь — главная. Она сидит со мной рядом на деревянном крыльце полубани-полусклада в саду где-то на севере Урала, смотрит на солнце не щурясь и рассказывает, что хочет себе швейную машинку домой, но пока проблемы. «А что значит autumn leaves? Осенние листья? Интересно. Пойдемте, обедать пора». И идет впереди в черной кофте, чуть сутулясь и … странно подпрыгивая. Встаю и иду следом.

Мне тоже хочется подпрыгивать и говорить механическим голосом. Или не хочется? Или я и так это делаю время от времени? От гениев до «ограниченных». От ускоренных до замедленных… Где же в этом спектре место «нормальных»? Or rather «those who are seen as normal»? Что-то мне подсказывает, что так называемые «крайности», возможно, окажутся в центре его (спектра), вместе со «среднестатистическим населением», да и сам спектр может оказаться лишь иллюзией. А я? Куда деться мне?

Коршун кружит надо мной подозрительно низко, так, что можно рассмотреть перья в его хвосте. В панике мечутся от дерева к дереву ошалелые голуби. Не меняя траектории, носятся на безопасной высоте стрижи. Полет нормальный. Коршун насладился вызванной его появлением паникой и гордо удалился. Солнце словно зависло в зените. Оказывается, я научилась смотреть на него не моргая. Сбылась мечта идиота.

P.S.:

«– Ты… кто… такая? — спросила Синяя Гусеница…
– Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
– Что это ты выдумываешь? — строго спросила Гусеница. — Да ты в своем уме?
– Нe знаю, — отвечала Алиса. — Должно быть, в чужом. Видите ли…
– Не вижу, — сказала Гусеница.
– Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, — учтиво промолвила Алиса. — Я и сама ничего не понимаю».

Шеф-монтаж или Весне дорогу

Сегодня не напрямую о переводе, а о его побочных эффектах. Точнее, о том, как работа переводчика накладывает отпечаток на всё в его кочевой жизни.

1. О детях. Сначала вопрос, потом отчет о наличной ситуации. Я ошибаюсь или то, что описано ниже — последствия маминого маниакального увлечения словом во всех формах и на всех языках? Дочь четырнадцати с половиной лет дочитала «Мастера и Маргариту». Влюбилась в Воланда. Осталась равнодушной к Маргарите. Вернулась к незаконченной творческой работе: изготовила Тардис из нереально толстого картона для художественных работ, закупила клею на 300 рублей и наклеила на стену под ранее туда помещенными бумажными бабочками. Вяжет какие-то мелкие фигушки на спицах (без особой цели, просто так). Впервые осталась за хозяйку так надолго (я вторую неделю в командировке). Ведет со мной активную переписку через VKontakte. В переписке упрекнула меня за нарочитое «чорт» и «конешно» такой вот фразой: «Орфография в моде, девушка :D» Спасло только объяснение, что это ВИНТАЖНО. Такие вот издержки роста переводческих детей.

2. Обо мне и о том, что вокруг. Вообще-то я тут на заводе работаю и машины ремонтирую (шеф-монтажник уже объявил, что в следующий раз я вместо него процессом руководить буду, потому что он одну штуку не заметил, а я – да. В президенты меня!). Потихоньку вспоминаю старые навыки из времен недолгого полудетского увлечения альпинизмом (попробуй-ка на эту громадину залезь без навыков). Но all work and no play* никуда не годится. Поэтому «развлекаемся, как можем». Один из огромных плюсов – в том, что здесь подрядчиков селят в профилактории, что стоит в сосновом лесу. Поэтому «за вредность» я с 18.00 и до упора дышу фитонцидами и развлекаюсь тем, что описываю на бумаге, а потом в компьютере, все, что попадается на глаза. Ну и вот что получилось:

В маленьком городе весна. На каждом шагу. На каждом углу. На каждом лице и предмете одежды. И юбки, и джинсы, и каблуки, и кожанки. Все, как положено. Ну какой сумасшедший шляпник придумывал название авторемонтной мастерской «А.В. ТО MAXIMUM»? Нет, он не курил — это точно. Хотя рядом деревенька Курьи, которую ФБ** транслитерирует как Kuri. Но что-то с ним не то явно было. Возможно, заглянул ненароком в соседний магазинчик «ИЗДЕЛИЯ ИЗ ЖЕСТИ», да и вышел оттуда другим… человеком (?). Просто другим…

На каждом шагу весна, а на каждой стене — любовь и революция. Чем-то веет. Ибо на стенах и заборах — не  «Манька дура» и не «то, что всё знает, из трех букв». А вот такое: «Fuck off sistem!!!» на гараже (написание сохранено. Не все знают, что «орфография в моде» (с), зато повсюду — знаки) . «Спасибо тебе за тебя». И значок бесконечности смешной закорючкой внизу. И через каждый километр — «Люблю тебя!!!» Везде этот назойливый, настойчивый восклицательный знак. Тройной. Каждый разглядит то, что пожелает. Фаллический символ, шпаги трех мушкетеров, три тополя на Плющихе, три взмывающих в темное небо ракеты, три падающих с того же темного неба метеорита… «Люблю тебя, Юля». «Люблю тебя, Катя». Ну наконец-то — «Люблю тебя, Лена!» Ждали. Приятно. Весна продолжается. Очаровательней всего — надпись под окном «Вероника! Люблю! Очень!!!» А на остановке в двух шагах перечеркнуто название «Милицейская» и жирно выведено под ним «Вероникина». А вы говорите, стрит-арт выживает только в столицах.

И, конечно, кошки. «Оттаявшие» кошки. Маленькими рыцарями зорко охраняющие здания, крышки люков, тихо, как  синоби, стекающие по заборам и исчезающие в подвалах. И просто сидящие у дороги и смотрящие в бесконечную даль на границе Урала и Западной Сибири.

А в здешней неохватной дали есть на что посмотреть. Взрывоопасная смесь Мунка с Ван Гогом. Все возможные оттенки теплых — от оливкового до охры и обратно через беж и корицу. Плавящееся железо на горизонте. Пепельно-розовым с пятнами темного бордо между лесом и рекой – ива и ирга. Сверкающей булатной сталью, тусклым смертельно-мрачным свинцом – тучи над полосатой равниной.

Повсюду — птицы. Черными и серыми штрихами. С легким намеком на Хичкока. Вот еще чуть больше их – и уже будет страшно. Галки, вороны, грачи и бог знает кто еще. Спешат. Строят. Укрепляют. В клювах тащат палки, камни и прочую прелесть, найденную возле заборов, у стен гаражей, под кустами ивы и ирги — везде, где не спугнул их человек и куда не дотянулись когтистые лапы пушистых рыцарей. Веснаааа!!!! И пусть будет четыре тополя.

Лингвистическое отступление. Филологическое, строго говоря.

Описывать цвета словами – то еще упражнение. Делюсь открытием: долго искала название для описания цвета хвойных деревьев на берегах Пышмы-реки. Нашла. Как вам такое: вердрагоновый (оттенок тёмно-зелёного, от франц. vert dragon — Википедия)! Драконово-зеленый, значит. Точнее не скажешь. Беру в активный вокабуляр. Итак, вердрагоновые леса. Подробнее о хорошо забытом

Скоро домой. Любоваться на новоприклеенную Тардис и готовиться к киевской конференции 🙂

* All work and no play makes Jack a dull boy. — Делу время, потехе час или Сделал дело — гуляй смело.

**Фейсбук (Facebook)

Песня-настроение 🙂